Афиняне, как и прочие свободные граждане Эллады, вполне естественно, стремились к благополучию, освящая его разумом и законом. Но что было делать тем, кому путь к такому благополучию был заказан от роду, по велению судьбы или по иным причинам? Горько сетовать, проклинать? Вряд ли чего-то достигнешь. А может, как-то воздействовать на общество, например, сделав ему вызов своим словом, поведением?
И вот среди отверженных появились такие, что противопоставили мирским благам, столь милым и понятным всем, духовную свободу — жить «без общины, без дома, без отечества», откровенно отвергая установленные нормы поведения. Это было потрясающе скандально для Афин, опешивших от такого бесстыдного и откровенного презрения к бытию и сознанию своих граждан.
А зачинателем этого учения стал Антисфен, проповедовавший на холме Киносарг. Вот и вошло в обиход слово «киник» (no-латыни «циник»), которое означало: человек, бесцеремонно попирающий всякое приличие. Но нередко дерзкие слова и поступки киников точно поражали уязвимые в моральном отношении стороны жизни эллинов….Афиняне, как и прочие свободные граждане Эллады, вполне естественно, стремились к благополучию, освящая его разумом и законом. Но что было делать тем, кому путь к такому благополучию был заказан от роду, по велению судьбы или по иным причинам? Горько сетовать, проклинать? Вряд ли чего-то достигнешь. А может, как-то воздействовать на общество, например, сделав ему вызов своим словом, поведением?
И вот среди отверженных появились такие, что противопоставили мирским благам, столь милым и понятным всем, духовную свободу — жить «без общины, без дома, без отечества», откровенно отвергая установленные нормы поведения. Это было потрясающе скандально для Афин, опешивших от такого бесстыдного и откровенного презрения к бытию и сознанию своих граждан.
А зачинателем этого учения стал Антисфен, проповедовавший на холме Киносарг. Вот и вошло в обиход слово «киник» (no-латыни «циник»), которое означало: человек, бесцеремонно попирающий всякое приличие. Но нередко дерзкие слова и поступки киников точно поражали уязвимые в моральном отношении стороны жизни эллинов.
Антисфен, придя в Народное собрание, посоветовал афинянам считать ослов конями. Когда все присутствующие сочли это нелепостью, он воскликнул: «А ведь вы простым голосованием делаете часто из невежд полководцев!»
Философия Антисфена была столь непривычна, что первое время никто не решался идти к нему в ученики. Тщетно ожидая последователей, он вконец рассердился и решил отказаться от всякого общения с людьми. Вот тогда-то в Афины и прибыл из Синопы Диоген, который принялся настойчиво домогаться его благосклонности. Однако озлобленный Антисфен и его прогнал, огрев палкой по голове. Но это не остановило Диогена. «Бей, сколько пожелаешь,— твердо сказал он Ан-тисфену.— Я готов подставить свою голову, но ты не отыщешь такой крепкой палки, чтобы отвадить меня от твоего учения!» И Антисфен подобрел к гостю из Синопы.
Диоген, сын менялы Гикесия, начал свою жизнь неудачно. После того как его отец был подвергнут жестокому наказанию за подделку монет, он отправился в Дельфы спросить у прорицателя, что ему делать? «Переоценивать ценности»,— таков последовал вещий совет. Сын фальшивомонетчика понял его буквально — как наказ продолжать дело родителя. Вскоре и его постигла участь отца. Вынужденный бежать, он оказался в Афинах, где проведал о взглядах Антисфена и осмыслил наконец подлинную суть прорицания.
Заболев, Антисфен мучительно переживал свой недуг, и когда его навестил Диоген, он встретил его стоном:
— Ах, кто избавит меня от страданий! Диоген вытащил кинжал и произнес:
— Вот кто!
— Я сказал: от страданий, а не от жизни! — поспешил уточнить Антисфен.
— Почему это многие люди охотно подают милостыню калекам и нищим, а отказывают мудрецам? — спросили у Диогена.
— Потому,— отвечал он,— что эти люди сами боятся стать калеками и нищими, но наверняка знают, что мудрецами им никогда не быть, и потому не жалеют их.
На одном ужине всем изрядно надоел своей плохой игрой арфист. Только Диоген громко хвалил его. На недоумение присутствующих он ответил: «За то молодец, что, будучи таким плохим музыкантом, все же продолжает играть, а не делается вором».
Человеку, который поразился обилием приношений, посвященных морским богам, в одном из храмов, Диоген заметил: «Они были бы еще многочисленнее, если бы их приносили не спасшиеся, а утонувшие».
За ужином Диогену налили большой кубок дорогого вина, которое он тут же вылил на пол. Все возмутились и принялись бранить его. Диоген ответил: «Если бы я выпил это вино, оно тоже погибло бы для вас, да еще и меня на время превра-ло бы в скота. А теперь оно погибло, не причинив мне вреда».
Однажды Диоген на площади стал рассуждать о важных предметах, но никто не обращал на него внимания. Тогда он принялся верещать по-птичьи. Тут же вокруг выросла толпа, привлеченная необычным явлением. Диоген устыдил собравшихся: «Ради пустяков вы сбегаетесь, а ради серьезного дела — ни с места!»
Прохожий, увидев, что Диоген подошел к статуе и стал просить у нее подаяние, поразился:
— Разве она подаст?
— Нет,— ответил Диоген.
— Так зачем же ты просишь?
— Чтобы приучить себя к отказам!
Как-то Диоген встретил старого знакомого — бездарного арфиста, от которого постоянно убегали слушатели, и приветствовал его:
— Здорово, петух!
— Почему «петух»? — удивился музыкант.
— Да потому, что ты всех поднимаешь на ноги!
Диоген, глядя, как храмоохранители тащат в тюрьму человека, похитившего из храмовой казны чашу, сказал: «Вот большие воры тащат мелкого!»
Вокруг ритора Анаксимена собралась толпа, слушая его речь. Тут подошел Диоген и стал показывать присутствующим соленую рыбку, чем отвлек их внимание. Ритор сбился и начал ругать Диогена, на что тот заметил: «Грошовая рыбка расстроила все доводы Анаксимена!»
Пришедший на состязания Диоген, увидев неумелого стрелка из лука, уселся возле самой мишени со словами: «Это самое безопасное место!»
Борцу, который из-за постоянных неудач оставил ристалище и стал врачевателем, Диоген заметил: «Ты, наверное, желаешь погубить победителей».
Афинянин Диоскипп, победитель Олимпиады, приветствуемый согражданами, торжественно въезжал в родной город. Увидев в толпе красивую девушку, Диоскипп уже не отрывал от нее взгляда. Он даже повернулся назад, когда его колесница проехала мимо красавицы. Состояние олимпийца тут же было разгадано присутствовавшим там Диогеном: «Смотрите: девчонка свернула шею вашему герою!»
Диогену ставили в пример философа Каллис-фена, указывая на то, какую прекрасную жизнь ведет тот при дворе Александра, царя Македонии. Диоген вздохнул: «Как несчастен тот, кто и завтракает, и обедает, когда это угодно Александру!»
Кто-то cпросил Диогена, в котором часу следует обедать. «Если ты богат,— ответил тот,— обедай, когда хочешь, а если беден,— когда можешь».
— Что про меня говорят? — спросил Диоген у Ксениада.
— Да говорят, что ты притворяешься дураком.
— Мнение хорошее, потому что, если я притворяюсь дураком, значит, на самом деле я — умен. А им скажи, что они притворяются умными!
Однажды, когда Диоген грелся на солнце, к нему подошел Александр и сказал:
— Проси у меня чего хочешь!
— Не заслоняй мне солнце! — ответил Диоген.
Удаляясь, царь произнес:
— Если бы я не был Александром, я стал бы Диогеном.
